Евгений Онегин




 



Но грустно думать, что напрасно



Была нам молодость дана,



Что изменяли ей всечасно,



Что обманула нас она;



Что наши лучшие желанья,



Что наши свежие мечтанья



Истлели быстрой чередой,



Как листья осенью гнилой.



Несносно видеть пред собою



Одних обедов длинный ряд,



Глядеть на жизнь как на обряд,



И вслед за чинною толпой



Идти, не разделяя с ней



Ни общих мнений, ни страстей.



 



 



XII.



 



Предметом став суждений шумных,



Несносно (согласитесь в том)



Между людей благоразумных



Прослыть притворным чудаком,



Или печальным сумасбродом,



Иль даже Демоном моим.



Онегин (вновь займуся им),



Убив на поединке друга,



Дожив без цели, без трудов



До двадцати шести годов,



Томясь в бездействии досуга



Без службы, без жены, без дел,



Ничем заняться не умел.



 



 



XIII.



 



Им овладело беспокойство,



Охота к перемене мест



(Весьма мучительное свойство,



Немногих добровольный крест).



Оставил он свое селенье,



Лесов и нив уединенье,



Где окровавленная тень



Ему являлась каждый день,



И начал странствия без цели,



Доступный чувству одному;



И путешествия ему,



Как всё на свете, надоели;



Он возвратился и попал,



Как Чацкий, с корабля на бал.



 



 



XIV.



 



Но вот толпа заколебалась,



По зале шепот пробежал...



К хозяйке дама приближалась,



За нею важный генерал.



Она была нетороплива,



Не холодна, не говорлива,



Без взора наглого для всех,



Без притязаний на успех,



Без этих маленьких ужимок,



Без подражательных затей...



Всё тихо, просто было в ней,



Она казалась верный снимок



Du comme il faut ... (Шишков, прости:



Не знаю, как перевести.)



 



 



XV.



 



К ней дамы подвигались ближе;



Старушки улыбались ей;



Мужчины кланялися ниже,



Ловили взор ее очей;



Девицы проходили тише



Пред ней по зале: и всех выше



И нос и плечи подымал



Вошедший с нею генерал.



Никто б не мог ее прекрасной



Назвать; но с головы до ног



Никто бы в ней найти не мог



Того, что модой самовластной



В высоком лондонском кругу



Зовется vulgar. (Не могу...



 



 



XVI.



 



Люблю я очень это слово,



Но не могу перевести;



Оно у нас покамест ново,



И вряд ли быть ему в чести.



Оно б годилось в эпиграмме...)



Но обращаюсь к нашей даме.