Евгений Онегин




Беспечной прелестью мила,



Она сидела у стола



С блестящей Ниной Воронскою,



Сей Клеопатрою Невы;



И верно б согласились вы,



Что Нина мраморной красою



Затмить соседку не могла,



Хоть ослепительна была.



 



 



XVII.



 



"Ужели, – думает Евгений, ‑



Ужель она? Но точно... Нет...



Как! из глуши степных селений..."



И неотвязчивый лорнет



Он обращает поминутно



На ту, чей вид напомнил смутно



Ему забытые черты.



"Скажи мне, князь, не знаешь ты,



Кто там в малиновом берете



С послом испанским говорит?"



Князь на Онегина глядит.



– Ага! давно ж ты не был в свете.



Постой, тебя представлю я. ‑



«Да кто ж она?» – Женя моя. ‑



 



 



XVIII.



 



"Так ты женат! не знал я ране!



Давно ли?" – Около двух лет. ‑



«На ком?» – На Лариной. – «Татьяне!»



– Ты ей знаком? – «Я им сосед».



– О, так пойдем же. – Князь подходит



К своей жене и ей подводит



Родню и друга своего.



Княгиня смотрит на него...



И что ей душу не смутило,



Как сильно ни была она



Удивлена, поражена,



Но ей ничто не изменило:



В ней сохранился тот же тон,



Был также тих ее поклон.



 



 



XIX.



 



Ей‑ей! не то, чтоб содрогнулась,



Иль стала вдруг бледна, красна...



У ней и бровь не шевельнулась;



Не сжала даже губ она.



Хоть он глядел нельзя прилежней,



Но и следов Татьяны прежней



Не мог Онегин обрести.



С ней речь хотел он завести



И – и не мог. Она спросила,



Давно ль он здесь, откуда он



И не из их ли уж сторон?



Потом к супругу обратила



Усталый взгляд; скользнула вон...



И недвижим остался он.



 



 



XX.



 



Ужель та самая Татьяна,



Которой он наедине,



В начале нашего романа,



В глухой, далекой стороне,



В благом пылу нравоученья



Читал когда‑то наставленья,



Та, от которой он хранит



Письмо, где сердце говорит,



Где всё наруже, всё на воле,



Та девочка... иль это сон?..



Та девочка, которой он



Пренебрегал в смиренной доле,



Ужели с ним сейчас была



Так равнодушна, так смела?



 



 



XXI.



 



Он оставляет раут тесный,



Домой задумчив едет он;



Мечтой то грустной, то прелестной



Его встревожен поздний сон.



Проснулся он; ему приносят



Письмо: князь N. покорно просит