Евгений Онегин

7




Моей мечтательницы милой;



Но где его теперь уж нет...



Где грустный он оставил след.



 



 



VI.



 



Меж гор, лежащих полукругом,



Пойдем туда, где ручеек



Виясь бежит зеленым лугом



К реке сквозь липовый лесок.



Там соловей, весны любовник,



Всю ночь поет; цветет шиповник,



И слышен говор ключевой, ‑



Там виден камень гробовой



В тени двух сосен устарелых.



Пришельцу надпись говорит:



"Владимир Ленской здесь лежит,



Погибший рано смертью смелых,



В такой‑то год, таких‑то лет.



Покойся, юноша‑поэт!"



 



 



VII.



 



На ветви сосны преклоненной,



Бывало, ранний ветерок



Над этой урною смиренной



Качал таинственный венок.



Бывало, в поздние досуги



Сюда ходили две подруги.



И на могиле при луне,



Обнявшись, плакали оне.



Но ныне... памятник унылый



Забыт. К нему привычный след



Заглох. Венка на ветви нет;



Один, под ним, седой и хилый



Пастух по‑прежнему поет



И обувь бедную плетет.



 



 



VIII. IX. X.



 



Мой бедный Ленской! изнывая,



Не долго плакала она.



Увы! невеста молодая



Своей печали неверна.



Другой увлек ее вниманье,



Другой успел ее страданье



Любовной лестью усыпить,



Улан умел ее пленить,



Улан любим ее душою...



И вот уж с ним пред алтарем



Она стыдливо под венцом



Стоит с поникшей головою,



С огнем в потупленных очах,



С улыбкой легкой на устах.



 



 



XI.



 



Мой бедный Ленской! за могилой



В пределах вечности глухой



Смутился ли, певец унылый,



Измены вестью роковой,



Или над Летой усыпленный



Поэт, бесчувствием блаженный,



Уж не смущается ничем,



И мир ему закрыт и нем?..



Так! равнодушное забвенье



За гробом ожидает нас.



Врагов, друзей, любовниц глас



Вдруг молкнет. Про одно именье



Наследников сердитый хор



Заводит непристойный спор.



 



 



XII.



 



И скоро звонкий голос Оли



В семействе Лариных умолк.



Улан, своей невольник доли,



Был должен с нею ехать в полк.



Слезами горько обливаясь,



Старушка, с дочерью прощаясь,



Казалось, чуть жива была,



Но Таня плакать не могла;



Лишь смертной бледностью покрылось



Ее печальное лицо.



Когда все вышли на крыльцо,



И всё, прощаясь, суетилось



Вокруг кареты молодых,



Татьяна проводила их.



 



 



XIII.



 



И долго, будто сквозь тумана,